Ровно 92 года назад, красное командование привело в действие план по освобождению Царицына от захвативших его белогвардейских частей знаменитого барона Врангеля. На острие главного удара должен был наступать десантный отряд Волжской военной флотилии под командованием Ивана Кожанова.
Пулемёты косили людей, словно траву
Корабли подошли к крутому берегу перед рассветом. Матросы, не дожидаясь причаливания, попрыгали в воду. Держа винтовки над головой, продвигались вперёд. Молчали, стараясь не обнаружить себя раньше времени. Только Волга голосисто журчала, закручивая воронки за людьми в чёрных бушлатах.
Наверх, на крутизну. И тут уже – уррааа! Посты белых были смяты в одно мгновение. Ряды атакующих, разворачиваясь, веером пошли на город. Царицын только начинал просыпаться. Прозвенел ранний трамвай, на улицах появились редкие прохожие, кое-где проезжали конные патрули – казаки сонно покачивались в сёдлах.
Удар десантного отряда был настолько стремителен, что они почти без единого выстрела прорвались к французскому заводу (сегодня это завод Красный Октябрь). Отсюда до центра города было рукой подать. Некоторые смельчаки, захватив трамвай, покатили к Мамаеву кургану, на ходу обстреливая патрулей и встречавшихся солдат.
Врангелевцы сориентировались быстро. Это были лучшие части белой гвардии. И они хорошо знали своё дело. Оборона была построена чётко и безукоризненно. А затем последовали контратаки и окружение отряда красных моряков.
Пулемёты косили людей, словно траву. Потери морского десанта были ужасны. Многие легли на поле боя. Остальные разбегались, кто куда. Захват Царицына с ходу не получился.
Несколько дней жители собирали трупы. Специальные команды отвозили останки за город, закапывали, где и как придётся. Рабочие французского завода тайком похоронили моряков и своих товарищей, принявших участие в боях, в трёх могилах.
Да уж не ангелы ли спасают?
Красного моряка Василия Грунина поначалу приняли за труп. Да он и сам думал, что закончил свой земной путь. Пуля из винтовки ударила в плечо, опрокинула на землю. Белые окружили его, лежащего. Подошёл офицер, скомандовал что-то, потом шашкой полоснул моряка по шее. Безжизненное тело раздели донага, сбросили в окоп.
Однако живуч оказался моряк Василий Грунин. Ночью очнулся. Сентябрь в Царицыне, как, впрочем, и в Сталинграде, и в Волгограде, – ещё лето. Но Василия трясло, как на морозе. Сказались сразу и раны, и всё то, что довелось пережить.
Повезло ему не однажды. Рана от винтовочной пули оказалась не опасной, а офицер, видно, ещё не поднаторел в убийстве беззащитных людей – конец шашки ударил по земле, и клинок только поцарапал шею. Не смертельно, но очень больно. Да и крови вытекло порядочно.
В упавшей тьме пополз Василий, сам не зная куда. Чутьё, похожее на звериное, вело его. И вывело к пустому, полуразвалившемуся дому. В него и залез красный моряк.
А судьба продолжала дарить ему свои милости – на полу валялись какие-то тряпки, в них завернулся Василий, шею перевязал. И тут спасительное забытье охватило его. Как в омут головой опрокинулся.
Утром очнулся, солнце заглядывало в разбитые проёмы. И снова чудо: рядом с ним стояла бутылка с водой, на чистой тряпице лежал кусок хлеба. Уже начавший черстветь, но какой же вкусный!
Два дня отлёживался моряк в пустом доме. Несколько раз терял сознание. Когда приходил в себя, находил возле еду и воду. Были принесены и рубаха со штанами. Но сами спасители не являлись. Василий начал уже задумываться, да уж не ангелы ли спасают его?
А ведь и действительно – ангелы. Кто бы они ни были.
К концу второго дня объявились спасители. Оказались молоденькие ребята – Иван и Луша. Сказали, что белые ищут моряка по всем дворам, пора уходить. А куда? Да и ходок из него был ещё никуда не годящий. Остановит патруль – и пиши пропало.
Но ребята придумали, как отвести подозрения. Они облачили Василия в женскую одежду. Прижались по бокам, так и пошли. Ночью пробрались по безлюдным улицам к сестре Луши. Та заохала, увидев нежданного гостя. Был он страшен: весь в крови, чёрный от грязи и копоти, глаза с сумасшедшинкой.
Женщина быстро взяла себя в руки. И хотя причитала тихонько, но сделала всё, как надо. Аккуратно и умело. Вымыла всего, не обращая внимания на его стеснения. Промыла раны борной кислотой, засыпала толчёным углем, перевязала.
И заснул, наконец, моряк по-людски. На чистой постели с прохладными простынями.
И, Господи Боже мой, как же он был умиротворён и счастлив!
Сын на отца, брат на брата…
Опасность, однако, никуда не ушла. Сам Василий настоял на том, что надо уходить. Не мог он рисковать жизнями приютивших его людей. Белые пощады не знали. Как и красные, конечно. А что вы хотите – гражданская война тем и страшна, что ожесточает сердца и души до крайнего предела. Сын на отца, брат на брата…
Более месяца скрывался Василий в подвалах, на чердаках, в погребах – где придётся. Одно время пристала к нему бродячая собака, следовала за ним, куда бы он ни направлялся. Чтобы лаем не выдала его, моряк выделял ей крохи от скудного своего пропитания. Потом пропала куда-то лохматая подруга. Долго потом печалился и скучал Василий.
Ребята не оставляли его. Кормили и поили, отрывая от себя. Пришли на помощь и другие царицынцы.
Издревле крепко жило в русских людях это чистое высокое свойство – милосердие. Когда часто забывают о себе, но не оставляют в беде даже незнакомого человека.
И сейчас проявляется эта черта.
Только всё реже. Всё реже…
Уже стоял октябрь, когда появилась возможность перевезти Василия на левый берег Волги. Моряк уже вполне окреп, мог сойти за рабочего. Снарядили лодку, появившемуся патрулю объяснили, что едут за Волгу запастись овощами на огородах. Дело обычное, патруль ничего не заподозрил.
Ударили вёсла по чёрной воде, лодка ходко пошла навстречу лунной дорожке. Василий сидел на носу, всматривался в надвигающийся левый берег и не мог понять, отчего так горячо глазам. Слёзы сбегали по щекам, не могли остановиться…
Василий Грунин выжил, воевал и в Гражданскую, и в Великую Отечественную. Своих спасителей он отыскал, лишь спустя 40 лет. О чём и написал в книжке, вышедшей в начале 60-х годов прошлого века.
Раненый матрос упал, но не сдаётся
Сразу после освобождения Царицына в начале 1920 года на площади перед заводом (там, где сейчас находится станция скоростного трамвая» Красный Октябрь») была устроена братская могила, в ней захоронили останки моряков-десантников и рабочих, погибших в боях 5 сентября 1919 года. Всего – 39 человек.
В 1926 году на могиле был воздвигнут памятник, выполненный в духе того времени, с серпом и молотом, портретом Ленина на фоне земного шара и надписью: «Вечная память павшим борцам за свободу».
В дни Сталинградской битвы памятник был сильно повреждён. В 1960 году братскую могилу перенесли в сквер – строился проспект, затем пролегли и трамвайные пути.
В 1965 году на могиле была поставлена стела из гранитного блока темно-серого цвета. Надпись на полированной поверхности гласила: «Здесь похоронены моряки десантного отряда Волжско-Каспийской флотилии, героически погибшие в боях за освобождение Царицына от белогвардейцев в сентябре 1919 года». Вокруг надмогильного сооружения было устроено бетонное мощение и ограждение из металлических столбиков, соединённых цепью. Угловые столбики были выполнены в виде речных бакенов, а столбы между ними с четырёх сторон имели форму якорей.
Памятник в нынешнем его виде установлен 9 мая 1995 года. по проекту скульптора, заслуженного художника РФ Петра Малкова и архитектора Валентина Калиниченко. Раненый матрос упал на волжский камень, но не сдаётся, рука его сжимает винтовку. На пологом скате постамента высечена мемориальная надпись: «Здесь похоронены моряки и рабочие, павшие в боях за Царицын в сентябре 1919 года».
Вроде, всё правильно. А и не всё. Вычеркнуто славное имя Ивана Кожанова. Под Царицыном ему исполнилось всего лишь 22 года, но имя его было овеяно вполне заслуженной славой. Известен он был затем и всей счастливой советской стране. Командовал Черноморским Флотом. Погиб на расстрельном полигоне Коммунарка в 1938 году. Один из немногих мучеников, не признавший и не подписавший ничего, никого не назвавший, никого не обрекший на муки и смерть.
Вечная память всем павшим и пострадавшим!
